Ветер над островами — 2 - Страница 31

Хозяином или приказчиком, даже не знаю, оказался потный, пахнущий немытым телом толстяк с красной, широкой как блин мордой и слипшейся шкиперской бородой. Он сидел за крошечной конторкой, читая газету и попивая пиво из кружки, которую ставил рядом с наполовину опорожненным кувшином литра на четыре. И судя по всему, кувшин у него за сегодня бы не первый.

— Здравствуй, хозяин, — поприветствовал я его с порога. — Нам бы две комнаты у тебя снять.

— Сними, — кивнул он, — а я сдам. Есть комнаты.

Голос у него оказался на удивление высоким и к тому же сиплым, никак не вязавшимся с внешним видом.

— Окна куда?

— А на обе стороны.

— А с какой стороны тише?

— Тише когда окна назад, но тогда из нужника часто воняет, если ветер оттуда, — не слишком заботясь о рекламе заведения, разложил ситуацию толстяк. — А если на фасад, то шлюхи часто орут. А под утро драки на улице почти всегда. Так что выбирайте.

— Давай одну на ту сторону и одну на эту, — заявил я, вытаскивая из жилетного кармана кошелек.

Это нам как раз лучше всего.

— Поближе друг к другу? — уточнил толстяк. — У меня половина комнат свободна.

— Давай тогда поближе, — пожал я плечами с притворным равнодушием.

— Давай два рубля, — сказал хозяин. — Ключей нет, на засов изнутри запирайтесь. Если уходите куда, то все ценное лучше мне сдавайте, я у себя в кладовке запру.

Я выложил две монеты из кошелька. Он смахнул их себе в толстую ладонь, поднес к глазам, покрутил, потом кивнул и убрал в карман. На этом все кассовые операции завершились.

— Если девок звать соберетесь, то из бардака не ведите, не пущу, — добавил хозяин. — Ко мне обращайтесь, я вызову, не пожалеете.

— Понял, как скажешь, — кивнул я.

Байкин в разговор не вмешивался. Лишь когда мы ушли от хозяина, вернувшегося к своему пиву, он тихо спросил в коридоре:

— Кто в какой?

— Иди пока в тот, что назад, отдыхай. Я стукнусь, когда сменить надо будет.

— А что сделать хочешь?

— Посмотреть, не придет ли кто к нему и куда он с утра пойдет.

Комнатка оказалась тесной, совсем чуть-чуть больше, чем двуспальная кровать с москитным пологом, втиснутая в нее. Только и осталось места ее по кругу обойти. Комаров к вечеру, к слову, стало много, хоть и не столько, сколько в джунглях, а так, вроде как в летний день в российской Средней полосе. Могло быть и хуже. Кроме того, на тумбочке стоял маленький бронзовый подсвечник с ароматической свечой, которую я сразу зажег, опустив его на пол, за кровать, чтобы даже отблеск маленького огонька не падал изнутри на окно. В комнате остро запахло чем-то вроде гвоздики и лимона, на комаров это действует.

Еще в комнате был жесткий неудобный стул, который я придвинул к окну и на сиденье которого бросил одну из подушек — без нее он быстро превратится в орудие изощренной пытки. Чуть повернул планки жалюзи, поставив их горизонтально, и убедился, что наблюдать за улицей вполне даже можно, и даже скрытно.

Поначалу даже интересно было — людей за окном прибавлялось, становилось шумно и суетно. Бар "Акульи зубы" был уже почти забит посетителями, девицы на бордельном крыльце уже не бездельничали, а трудились где-то внутри, во втором кабаке вовсю шли танцульки, там топали каблуки и визжали девки, ломбард открылся и даже не простаивал, в него регулярно заходили пьяные, оставляя в залог какое-то свое имущество, а на улице даже две драки случились. Без особо тяжких последствий, впрочем, даже нос никому не разбили.

И тут…

— Опа! — сказал я сам себе, чуть не подпрыгнув на стуле. — Давно не виделись.

В Кривом тупике появились четверо. Во главе компании шел высокий, в белой рубашке и дорогом жилете поверх нее, с маленькой бородкой и бриллиантовой серьгой в ухе. Толстая золотая цепь на шее, такие же браслеты на обеих руках, рукоятка револьвера, торчащего из вышитой серебряной нитью кобуры была костяной, да еще, насколько мне было видно, золотом отделанной.

С ним шли невысокий плечистый крепыш в лихо сбитой набок шляпе, совсем молодой вертлявый парень в черной рубашке и с двумя револьверами на поясе, висящими спереди рукоятками вбок, и рослый мужик со сломанным носом и ушами, в красном жилете поверх красной же рубашки, и огромным ножом на поясе, это помимо револьвера, разумеется.

— Фома, Фома, ты все же здесь, — прошептал я. — Даже не знаю, кстати ты или нет.

Шулер, бандит и, похоже, что пиратский лазутчик, Фома в христианских землях был объявлен вне закона. За его голову, равно как и за головы всех четверых, что шли рядом, была объявлена награда. Немалая за мертвого и в два раза большая за живого. При иных обстоятельствах я бы уже обдумывал как ее получить, но сейчас у меня другие задачи. И то, что Фома гуляет по совсем небольшому городу Вольный, их выполнение никак не облегчает, скорее наоборот. И вероятность наткнуться на него не вовремя очень велика. Это же не Москва, в конце концов.

Компания зашла в "Акульи зубы", судя по направлению их движения. Разглядеть даже крыльцо бара из окна не получалось. Выходит, что мы с Петром оттуда свалили вовремя. А вообще надо будет ходить не вдвоем уже, а брать, возможно, еще и братьев Рыбиных, на всякий случай. Потому что встреча с компанией Фомы так просто не кончится, за это я могу поручиться.

Контакт из дома не выходил. Виден мне был все больше забор и самый верх единственного окна, выходившего на эту сторону. Сначала там горел свет, потом он потух и никакой другой активности заметно не было. Отсидев свою смену, я постучал Байкину в дверь и поменялся с ним комнатами. Он ушел наблюдать, а я завалился в кровать, не раздеваясь. Такую же кровать с пологом в точно такой же комнате. Хозяин гостиницы не наврал — из нужника неслабо так попахивало, похоже, что септики здесь давно чистили. Но уснуть не помешало, устал.